Попов А.А. Практическая антропология

Реформа образовательных институтов в России невозможна без создания современной антропологической концепции

В поисках Реальности

Главная проблема современного российского образования – это потеря Реальности. Сегодня мы являемся свидетелями практически полной дискредитации значения, а вместе с тем и статуса существующих образовательных институтов как образовательных – то есть призванных вводить человека в основные практики жизнедеятельности. Между тем, само российское общество, включая другие его государственные институты, сегодня организовано крайне не антропологично: человек со своей уникальностью, эксклюзивными возможностями и потенциалом массово не востребован, а успешность социализации практически не зависит от прохождения каналов формального образования. Рынок образовательных услуг также находится в весьма плачевном состоянии – лишь отдельные его сектора ориентируются на рамку Развития.

Что же касается по-настоящему образовательных проектов, способных целостно удерживать и предметное (специальное) образование, и деятельностное существование основных социокультурных систем, и смысловые (мировоззренческие) основы, и знаково-семиотическую представленность культуры, включая процедуры ее организации, то таких проектов в России крайне мало. Как правило, приходится наблюдать редукцию образовательного поля либо до предельно формализованных целей и процедур, либо до идеологического замещения содержания образования различными социальными мифами, либо до передачи традиционных и (или) заимствованных антропологических идеалов.

Вместе с тем, сегодня появляются новые социальные и экономические субъекты, заявляющие свою заинтересованность в инновационных образовательных продуктах и услугах. Их можно зафиксировать через использование ими новых рамок мышления и деятельности, новых эпистемологических стратегий, а также новых каналов распространения знаний [4]. При этом специфика российской ситуации сегодня такова, что этих субъектов трудно определить однозначно – профессионально или социально, например, как политиков, бизнесменов, «средний класс» и т.д. Их отличает, прежде всего, другое – наличие собственных стратегий/логик позиционирования в Будущем. Сегодня начинают все более ярко проявляться четыре подобные стратегии. Это индивидуальные, родовые, корпоративные стратегии и стратегии госстроительства. По-видимому, возвращение реальности российского образования может осуществляться, прежде всего, по линии этих ключевых практик. И тот, кто хочет реально позиционироваться на современной карте российского образования, должен учитывать, как минимум, одну из них.

Мы поставили для себя сверхзадачу отработать все четыре образовательные модели, и сегодня АГТ «Депо» имеет пакет проектных разработок, направленных на инновационную организацию различных секторов образования. По линии корпоративного заказа на образование это, например, проект с НК «ЮКОС» по созданию образовательных технологий формирования современной корпоративной идеологии развития. В рамках родовых логик это ряд эксклюзивных проектов, в том числе, с сопровождением клиентов за рубежом (например, проект «Сравнительный анализ духовных историй России и Франции»). Среди «госстроительных» проектов можно назвать работу с Администрацией Красноярского края по созданию региональной системы открытого образования (Программа «Поколение-XXI: развитие Человеческого потенциала»), госконтракт с Министерством образования РФ в рамках Федеральной программы развития образования на выполнение темы «Открытое гуманитарно-управленческое образование юношей как модель модульной организации современного образования». Что же касается индивидуально-образовательных проектов, то они разворачиваются в рамках работ со стажерами АГТ «Депо», где фактически программируются элитные стратегии вхождения в будущее.

Другим принципиальным моментом вопроса о реальности системы образования является оценка сформированности России как государства Нового Мира, то есть мира, в котором закончилось противостояние двух супердержав и для которого сценарий культурной поляризации завершен. Однако какой культурно-политический сценарий выберет страна? В чем будет заключаться содержание федеральной, региональной и муниципальной культурной политики? Что будет являться событием в духовной жизни общества? Каковы будут эффекты расширяющегося культурного пространства? Как пишет О.И. Генисаретский, «расширение культурного пространства – это большая степень свободы для самоопределения, для раскрытия новых человеческих возможностей, для личностного роста» [1].

По всей видимости, сегодня не существует однозначного ответа на все эти вопросы, которые можно обобщить одним ключевым: в чем будет состоять Новая Реальность Новой Страны? Потому что чем дальше мы уходим из постсоветской эпохи, тем все более становится очевидным, что заимствовать Реальность – ни для отдельного человека, ни для целой страны невозможно. Ее придется конструировать, и при этом не просто теоретическим, но и практическим образом, то есть одновременно и исторически, и деятельностно, и знаково-символически.

Формально позиционироваться на образовательном поле Страны желающих много. Но реально быть субъектами образовательной политики могут лишь единицы. Это, прежде всего, те, кто рассматривает образование как фактор общественного Развития, как механизм конструирования Будущего. Но такое самоопределение переводит образование из традиционно вторичной сферы по отношению к политике и экономике если не в первичную, то в основополагающую, решающую стратегические задачи. Для существующей системы образования в России сегодня это является серьезным вызовом. Смогут ли сегодня образовательные институты оценить и принять эту задачу общественного развития?

Проектные ориентиры

В отличие от других социальных институтов, ядром образовательных институтов должны быть так называемые «антропопрактики». В рамках «практической антропологии» – концептуального направления, разрабатываемого нашей группой, была сформулирована идея о ключевых антропопрактиках, основанная на представлении о трех модусах существования мира – Необходимости, Действительности и Возможности [3].

С точки зрения модуса Необходимости – это антропопрактики институциализации, в рамках которых человек строит отношение к социальным формам организации мира, проходя через ряд социальных традиций и обусловленностей. Именно этот тип антропопрактик имел в виду Фуко, когда писал, что современный европейский человек является результатом практик диетики, эротики и экономики. Соответственно, в рамках антропопрактик институциализации возникает потребность в специальных процедурах работы с человеком – процедурах формализации, эффектом которых является такая антропологема, как «институциональное сознание/поведение».

С точки зрения модуса Действительности – это антропопрактики актуализации. Данная линия связана с построением отношения человека к деятельностным формам организации мира. Человек рассматривается здесь как результат процедур трансцендирования, а базовой антропологемой выступает «способность», посредством которой он как бы «прикрепляется» к миру Деятельности. Согласно Аристотелю, деятельность есть идеальная форма действительности. Таким образом, благодаря антропопрактикам актуализации мир становится актуальным, значимым для человека. Он может переделывать мир в то или иное актуальное состояние, превращать его в мир действительности.

С точки зрения модуса Возможности — это антропопрактики самоопределения, где в качестве ключевой антропологемы выступают представления о «человеческом потенциале». Линия самоопределения позволяет сформировать отношение к практической организации мира и вводит человека в проблемно-организованный мир.

Проектирование новых образовательных институтов должно осуществляться через выделение одного из типов антропопрактик как базового и через наполнение его современным содержанием. В зависимости от выбора это означает необходимость ответа на вопросы:

«Что сегодня возможно считать современными социальными институтами?» (первый тип);

«Какие пространства жизнедеятельности становятся актуальными для человека?» (второй тип);

«Как задаются границы-горизонты «возможного» («потенциального») для современного человека?» (третий тип).

Конечно, такой подход к пониманию назначения современных образовательных институтов не выдержат многие из существующих учреждений, но с другой стороны, это помогает легитимизировать новые, не традиционные, но значимые для развития страны образовательные институции (ярким примером является Школа Культурной Политики П.Г. Щедровицкого).

Наша группа специализируется на третьем типе антропопрактик. При этом мы считаем, что самоопределение во многом становится сегодня новой поколенческой идеологией в России [2]. Эта линия разворачивается нами, в частности, в рамках Ежегодного проекта «Антропологический Форум Поколений «Дети Декабря»». Предварительная тема Форума 2002 года – «Практическая история».

Гуманитарно-технологические решения

Новые образовательные институции могут складываться лишь вокруг проектно-инновационных групп. Если в начале 90-х годов ведущими становились группы, способные разрабатывать инновационные образовательные идеологии, то сегодня лидерами становятся те команды, которые готовы к 1) гуманитарно-технологическим разработкам; 2) их экспериментальной реализации; 3) созданию соответствующих рынков. И первое, и второе, и третье является необходимыми шагами в создании современных образовательных институтов. Причем заимствование или пропуск одного из этих шагов (например, использование технологий, культурно и исторически сложившихся на Западе, отсутствие блока экспериментально-исследовательских работ или позиционирование на традиционных рынках) не позволяет создать устойчивый социокультурный прототип, ядром-основой которого, безусловно, является новая (know how) образовательная технология.

К сожалению, мода на понятие «гуманитарная образовательная технология» становится тотальной. Сегодня появляется все больше авторов, которые технологиями называют все, что угодно – внешние действия, редуцированные формы, оригинальные приемы и методики. Как писал М. Фуко, этим коллегам можно противопоставить философический, то есть безмолвный смех культуры, напомнив при этом, что гуманитарные технологии есть конгломерат нескольких слоев организации мышления и деятельности: онтологического, методологического, эпистемологического, методического, эмпирико-алгоритмического.

В отличие от дидактических образовательных логик, построенных на принципе последовательности, нашей группой разрабатываются так называемые «политетические» логики вхождения человека в целостно организованный мир, то есть в ту или иную культурно-историческую практику. Вхождение в практику обозначает определение смысла своего бытия (согласно античной традиции), осуществление полагания и снятия границ деятельности (немецкая классическая традиция), расширение рамок, определяющих поле возможностей человека (системо-мыследеятельностная традиция). Таким образом, технология введения человека в пространство практики как технология практической антропологии основана не на традиционном освоении понятий, как элементов знания, а на включении человека в процессы перемасштабирования и переформатирования собственной жизнедеятельности.

Заказчиками на такие технологии могут быть совершенно различные позиционеры, однако, осмысляющие себя в качестве субъектов организации целостных социокультурных систем. Исходя из нашего опыта работы, это могут быть и директора эксклюзивных школ, формулирующие заказ на разработку новых учебных курсов и профилей старшей школы, и ректора университетов, ставящие задачу создания факультетов нового поколения, и представители корпораций, заинтересованные в актуализации коллективного ресурса развития, и главы администраций территорий, рассматривающие интенсивное образование как форму повышения социальной энергетики населения, и политики, создающие кадровые площадки ВПШ (высшие политические школы), и родители, возрождающие историю родовых традиций.

При этом следует заметить, что разработка подобных технологий и их проектная реализация возможна, прежде всего, в российском контексте, поскольку концептуально эти технологии опираются на достижения российских гуманитарных школ, прежде всего, на мыследеятельностное (Г.П. Щедровицкий) и феноменологическое (М.К. Мамардашвили) направления отечественной философии. При этом практическая антропология как теория и практика самоопределения есть специфическое социокультурное явление именно современной России. Она рассматривается нами как своеобразный ответ из фокуса поиска современной человеческой органики Земле Постоянных Новаций, где Развитие является основной мировоззренческой платформой.

Литература

Генисаретский О.И. Культурная политика: вызовы и ответы/ В кн. Генисаретский О.И. Навигатор: методологические расширения и продолжения. М., 2002. С. 36.

Поколенческий дискурс в практиках самоопределения. Монографический сборник. Томск, 2002. 244с.

Попов А.А., Проскуровская И.Д. Понятие образовательной задачи в контексте теории педагогики самоопределения/ В кн. Образование XXI века: достижения и перспективы. Под ред. В.П. Зинченко. Рига, 2002. С. 99-117.

Щедровицкий П. Г. Экономические формы организации хозяйства и современные предпринимательские стратегии // В кн. Программирование культурного развития: региональные аспекты. Вып. II. М., 1993. С. 15 – 16.

// В поисках новых форматов самоопределения.